Незадачливый революционер
Этот случай имел свое начало в 60-е годы. У Василия Лазарева, человека, который посвятил свою жизнь работе в колхозе, сложилась судьба интересного своей симптоматикой больного шизофренией с бредом величия. До поступления в психиатрическое отделение это был активный на селе комсомолец. Всегда выступал на собраниях, критикуя начальство за бюрократизм, волокиту, плохие организаторские способности, неумение руководить народом, наконец, за плохую, почти нищенскую, жизнь селян. Когда выходил на трибуну, его невозможно было остановить.
"Для чего свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция? - любил он повторять почти на каждом собрании колхоза. - Для чего, я вас спрашиваю?" - поворачиваясь лицом к членам президиума, гневно говорил Василий. "Не для того же, - продолжал он, - чтобы наша крестьянская жизнь становилась все хуже и хуже. А почему так происходит? Да потому, что наши руководители, начиная от председателя и кончая бухгалтерией, считая нам заработанные нами деньги, недодают их, забирая явно недоданное себе".
И вот однажды, на очередном собрании, выдав уже всем знакомую тираду, он произнес: "Есть у меня план, я пока его только разрабатываю, но основные положения, мне кажется, в моей голове уже сложились. Этот план улучшения нашей жизни не только в нашем селе, но и в городах, областях, государстве, да и во всех странах нашей планеты! В основе моего плана - подъем народных масс от села до столицы для совершения второй, я надеюсь, последней революции, в результате которой к власти действительно придет народ, во главе которого буду я".
В зале раздался громкий, раскатистый смех. Смеялись все, в том числе сидящие в президиуме. Не смеялся только он, как ему казалось, овладевший думами масс.
Почти силой члены правления убрали Васю с трибуны и с трудом, почти на руках, вынесли из клуба. Кто-то даже пнул его сзади в мягкое место.
Утром, на другой день, к его небольшой избушке подошла санитарная машина...
* * *
Обойдя с персоналом почти все отделение, в углу палаты я буквально наткнулся на сидящего на корточках нового больного. Это был Вася Лазарев. После обхода я вызвал его к себе в кабинет на собеседование. Начало разговора не предвещало ничего неожиданного. Вася назвал себя, сообщил кратко свои автобиографические сведения, историю жизни. Но вдруг, оглянувшись по сторонам, тихо произнес:
- Доктор, у меня есть план, я хочу, чтобы и вы подключились к нему.
- Какой план? - поинтересовался я.
- План вооруженного восстания в нашем областном центре. Если вы, доктор, дадите согласие участвовать в восстании, я после окончания революции назначу вас...
Дальше Вася сделал паузу и, вопросительно взглянув на меня, спросил:
- Кем бы вы хотели быть в случае нашего успеха и завершения революции в составе правительства нашего государства? Потом, позднее, если проявите свои способности, деловые качества, то можно и подумать насчет должности министра здравоохранения всего мира.
- А кем же будете вы? - спросил я, как можно серьезнее.
Ответ последовал сразу же и незамедлительно:
- Главнокомандующим всеми вооруженными силам мира.
- А как насчет знания языков? - задав этот вопрос, я вспомнил сцену из кинофильма "Чапаев", где Петька, ординарец комдива, примерно в таком же ключе "пытал" Чапаева насчет командования всеми вооруженными силами.
Василий на короткое время задумался и произнес:
- Языков не знаю, но, - оживившись, - у меня будут переводчики. Доктор, так вы даете свое согласие участвовать в революции?
- Я должен подумать, - сказал я как можно правдивее.
- Ладно, - решительно заключил Василий, - даю вам срок до завтрашнего утра.
* * *
На другое утро, едва я зашел в отделение, как будто из-под земли передо мной выросла фигура Василия. Он молча протянул мне свернутый в трубочку лист бумаги, перевязанный тесемкой, и так же молча удалился к себе в палату. Зайдя к себе в кабинет, я прочитал этот "документ" под названием "Ультиматум". В нем было сообщено: "Если вы немедленно не отпустите меня в город для организации вооруженного восстания, вы будете расстреляны, как только я приду к власти".
Прочитав это, я незаметно заглянул в палату, где сидел мой больной. Рядом с ним кучковалась группа слабоумных пациентов. Вася страстно призывал их вступить в его организацию и обрисовывал картину постепенно нарастающей революции.
- Главное - займем обком, вокзал, главпочтамт, - увлеченно декларировал больной.
Глаза его горели, как у комиссара в кинофильме "Оптимистическая трагедия".
- Как только падет советская власть в нашей области, автоматически народ поднимется на борьбу в других областях и в целом государстве.
* * *
Можно, конечно, и дальше рассказывать о многочисленных требованиях, угрозах Василия Лазарева. Но постепенно под влиянием лечения, а может быть, и подоспело время - осень, он однажды постучался в дверь ординаторской и тихо, спокойно сказал:
- Я все осознал, доктор, революционная ситуация еще не созрела, "низы" не хотят жить по-старому, но "верхи" еще очень сильны, отпустите меня в деревню. Вчера я получил письмо от матери, очень ждет меня. Сено надо косить для коровы, дрова заготавливать, грибы, ягоды поспели. Мать не управится. Один я у нее. Вот заготовлю все для хозяйства, тогда, может быть, и вернусь к этому. Посмотрю, как мужики в деревне настроены, бабы, да и детишки. Отпустите, доктор.
Утром я выписал своего Василия домой и долго смотрел ему вслед. Было еще тепло, а он в валенках, в фуфайке, с котомкой за плечами (в таком "обмундировании" он к нам поступил) двинулся в свою деревню.
В дальнейшем, как правило зимой, он опять поступал в отделение, одержимый идеей всемирной революции, но как только приходило лето, успокаивался, все свои идеи и мысли категорически отрицал и умолял врача отпустить его домой к старушке матери.
А однажды совсем пропал, во всяком случае больше в больнице не появлялся. Что же стало с неудавшимся главнокомандующим из глухой деревеньки, не знаю...
Ефим БЕЛЕНЬКИЙ,
врач-психиатр.
Тюмень.